Аннотация: Ещё одно впечатление с форумов Рашида Полухина. Хочу выставить на БД3.
Уровень тревоги: 'красный-один'!
Да помолчи ты, и без тебя знаю!
Самое неудобное в речевом наборе текста - это исправления. Очень, твою мать, неудобно, вносить исправления сломанной рукой. А в левой руке приходится держать плазменную горелку, потому что у моих 'друзей' руки целые. С мордами у них проблемы.
Интересно узнать, сдохнем мы от взрыва, или горелка спалит весь кислород? Ничего, главное - вместе. Это будет первое, что мы сделаем вместе. Тебя касается, спидоза улыбчивая! И замотай чем-нибудь шею! Из-за твоей гнилой крови монитора не видно!
Вот только допишу дневник и начнём. Нет, не так. Сначала допишу, потом исправлю. И пускай на Земле разбираются, отчего я назвал личные записи: 'Почему мы не долетели до Марса?'. Правда весело, господа астронавты?
А ну сидеть! Ещё раз протянешь руку к пульту и будешь гореть заживо! Рядом пристегнуться и руки так, чтобы я видел! Никаких аптечек! Мне аптечка уже не поможет, значит и тебе не поможет. Вот уроды!
Так. О чём это я...
Принять команду. Запись. Файл: 'Личный дневник', заголовок 'Почему мы не долетели до Марса?'.
Статус:
Роднюк Сергей Игоревич, космические силы РФ, подполковник, техническое обеспечение орбитальной станции, транспортного корабля и посадочного Марсианского модуля.
Ага, получается, что компьютер меня и так пишет. И давно пишет. Что-то в глазах двоится. Наверное, от обезболивающих... Или от жары...
Ладно, собрались! Потом исправлю, уже двадцать минут как нет защиты реактора...
День первый:
Сразу после прибытия был сеанс связи с центром управления. Поздравляли, что сбылась мечта всей жизни. Лечу топтать Марс. Словно забыли, что на костях лечу. Что специально подготовленные экипажи, и основной состав, и дублёров, хоронят в спичечном коробке. Десять лет они жили вместе, потом полетели на одном самолёте, теперь лежат под одною крышкой, словно девять горелых спичек. Неплохое начало экспедиции.
Теперь про распорядок дня... Всё записи в бортовом журнале. Прибыл на орбитальный комплекс почти на сутки раньше американцев и разгружал транспортники с передышками по десять минут в час. Когда прибыли Айзек и Томми я спал с открытыми глазами и видел кошмары. Они меня будят, а я думаю, что сон это. Так и познакомились. У Айзека шишка на лбу, Томми улыбается.
С Айзеком у нас общение не заладилось. Он сразу пилотировать взялся. Изменил траекторию до ближайшего транспортника, сэкономил двести кило горючки.
Я читал его личное дело. Пишут, что взяли Айзека в экспедицию ради политкорректности. Потому что чернокожий. И чего-то там ещё, не помню уже... Насчёт того, что за выскочку его держали, с религией проблемы, вот и замкнулся парень. Сериал для домохозяек...
А Томми, который компьютерщик и геолог, первым делом фотографии своей семьи показал. Печенье от жены передал. Одно. Под скафандром прятал. Невкусно - жуть. Я его символически недоел. Сказал, что это будет наша первая пища на Марсе.
Сам Томми светится от счастья, живчик такой. Его второе имя - СПИД. По паспорту. Мне это в качестве анекдота изложили, но не смешно. Что смешного в том, что от больного СПИДом родился здоровый ребёнок, который будет первым человеком на Марсе? Ещё один сериал.
Так, а вот сюда можно вставить черновик. Да, уроды, мне было чем заняться, когда вы меня 'изолировали' подыхать!
Вставить файл 'Черновик'.
Первый раз мы 'не сошлись во мнениях' в перерыве между грузовыми кораблями.
Айзек и Томми позвали меня к иллюминатору. Над Москвою играли всполохи салюта. С орбиты он выглядит особенно красиво.
- У вас, в России праздник? - улыбнулся Томми. Он всё время улыбался.
- Да, день Победы.
- Какой победы?
- В Великой Отечественной. Ну, во второй мировой войне, победы.
- Серьё-жа. Почему сегодня? Надо пятнадцатое августа. - Айзек говорил по-русски гораздо хуже, чем Томми. Сегодня у нас был 'русский день'.
- А при чём тут август?
- Капитуляция Японии. - улыбнулся Томми - Вторая Мировая закончилась пятнадцатого августа.
Мне это даже в голову не пришло. Действительно, пятнадцатого.
- Фашистов мы вместе победили девятого мая. Поэтому праздник. День Победы. Мы с дедом всегда на парад ходили.
- Гитлер был убийца! - Томми, наверное, решил, что мы с Айзеком вот-вот поссоримся. Решил помирить. - Шесть миллионов евреев погибло.
- Шесть.
Я смотрел на салют. Вспоминал деда и себя с шариками у него на плечах. Орденские планки царапали ногу.
- И больше двадцати миллионов наших... Всего больше пятидесяти... А в Японии... - договорить они мне не дали.
- Аллах с тобой, Серьё-жа! - Айзек перешёл на английский, но имя моё коверкал как прежде - Я всё понимаю. У меня во время войны тоже дед погиб. Под машину попал.
Неужели у меня был такой обиженный вид? Я просто устал.
- А мой прадед стал банкротом из-за войны. - улыбаться Томми продолжал совершенно не к месту - У него маленькая консервная фабрика была. Тушёнку делали, которую в Россию по ленд-лизу отправляли. Когда сенатор Маккартни организовал комиссию, моего деда обвинили в симпатиях к коммунистам. Банки отказали ему в кредите.
Тут подошёл очередной транспортник. Таскать грузы в невесомости - работа лошадиная и все дурные мысли отбивает начисто.
Я таскал грузы, Айзек смотрел, как работает автопилот, Томми сидел возле терминала и пил охлаждённую минеральную водичку. Когда мы загружали оборудование Томии, я, сутки не спавший, горбатился вместе с ним. А он мне печенье. Это печенье теперь, словно привязалось ко мне. Плавало за мною в невесомости, как намагниченное и всё пыталось влезть в глаза. Хотелось сжать в кулаке жирный комок сладко-солёных крошек и медленно продавить их прямо в нутро, сквозь вечную улыбку Томми. Водичку он пьёт.
Мне тоже хотелось водички. Минеральной, охлаждённой. Но в холодильнике, на полке с водой я нашёл трусы Томми. Я знал, что это его. В личном досье про Томми было сказано, что у него есть одна дурная привычка. Свои трусы этот урод хранит в холодильнике. Зачем?
Когда я закончил с грузом, господа астронавты обедали. Мне есть не хотелось. Мутило. В холодильник решил вообще не соваться. Во избежание...
Я вынул из контейнера три 'клизмы' с сухим красным вином. Ничего криминального, оно входит в ежедневный рацион. Поплыл к столу.
- Ну что, мужики! - Томми взял вино сразу. Айзек хотел что-то сказать, но сдержался - Давайте отметим наше знакомство, выпьем за общее дело. И за победу.
Томми улыбнулся и протянул руку, чтобы чокнуться со мною 'клизмою'. Тут пискнул один из удалённых терминалов. Томми, улыбаясь, извинился, оставил 'клизму' плавать в воздухе и направился к своим компьютерам.
'Клизма' Айзека тоже болталась над столиком. Как будто наш пилот боялся об неё испачкаться.
- Извини, Серьё-жа, я не могу сейчас пить. Мне скоро надо дьелать разгонную траекторию. Нельзя пить за рулём!
Шутник.
Он врал. Не про траекторию. Отводил взгляд, улыбался одними губами. Врал. Зачем?
Я извинился за неуместность и поплыл к себе в уголок. Самое время поспать. Над 'койкой', слева от жены и дочки, была прикреплена фотография Гагарина. Талисман. Тоже под скафандром прятал.
Мы, как раз, чокались с Юрием Алексеевичем, когда за ширму заглянул улыбающийся Томми.
- Будешь пить в одиночестве?
- Нет, не в одиночестве! - улыбнулся я в ответ, показывая на фотографию - С хорошим человеком!
К моим глазам подлетело надкушенное печенье. Я сжал его в кулак.
Томми смотрел на Гагарина, что-то вспоминал. Автоматически улыбался.
- Серёжа, а кто это?
Уровень тревоги: 'красный-ноль'!
Что ты записываешь? Это не я говорю! Похоже, что исправить не успе