У гностиков Астральные Боги были Сынами Иальдабаофа (Ильда - дитя, баоф - яйцо). Он порождает из себя шесть звёздных Духов: Иао (Иегова), Саваоф, Адонай, Элоей, Орей, Астафет.
Ильдабаоф лишь копия Ману, который похваляется: 'О, лучший из дважды рождённых людей! Знай, что Я (Ману) есмь Он, Творец всего этого мира, и тот, кто был выявлен самопроизвольно: мужским началом.
Я есмь Отец и Бог и нет другого выше меня'. За что его Мать хладнокровно осаживает: 'Не лги, Ильдабаоф, ибо Отец всего, Первый Человек (Антропос), выше тебя, так же как и Антропос, Сын Антропоса'.
(Е.П. Блаватская 'Тайная Доктрина').
I
Мир родился белым, беспомощный мир, что до сих пор зажат бёдрами Бесконечности. Только старея, он сгустился кремовым оттенком за счёт умирающих красных звёзд. В нём много красных звёзд, - он уже стар. И, хотя мощный свет его виден с дальних подступов к тонкой и грубой составляющим этого сплющенного светящегося яйца, он скоро погаснет, умрёт.
Ильдабаоф знал: со смертью Вселенной погибнут все 'вечноживущие', ибо схлопнуться сами системы 'пространство - время'. Создатели исчезнут вместе с вечностью, явившую собой миру лишь примитивный параметр спроецированного на разномерные планы Абсолютного Нетекущего Времени.
Он ощутил далёкую боль в непознаваемом Духе своём, когда ещё одна звезда, уплотнившись до физического предела, глухо упала с орбиты в глубину ёмкости, ограничивающую примитивный портал, растянув её, как резину своим тяготением, тем, деформировав время и даже разорвав в некоторых местах тело континуума. В разрывы проникли сущности из других миров. Трёхмерная ёмкость, не терпящая пустоты, затянула раны своей сутью, и чужеродные материи остались на проточине чёрной дыры гниющей раной.
Так родился его 'новый путь', последний путь, ломающий законы вселенского времени. Ильдабаоф давно умел пользоваться проточинами, соединяющими две зеркально существующих черных дыры для возврата в прошлое. Но он понимал, что 'новый путь' лишь наркотик, уводящий в мир иллюзий. Этим не продлить жизнь. Увеличение срока жизни не в повторении прошлого, а в совершенствовании разума. 'Вечноживущий' достиг предела разумности, дальше времени нет. Он исчерпал свои возможности и должен умереть вместе с Реальностью, чтобы дать шанс новым мирам.
Его Дух обратил сознание внутрь себя. Надо вернуться последний раз в далёкое прошлое, где живут его творения. Они, его твари, уплотнившись до самой молекулярной материи, уже не могут вырваться из планетарного притяжения. Но абстрактное прошлое их предков помогло самым тонким из них вместить в свой разум Вселенную. Они, создающие грубую материальность, имеющую мощь мысли, близки к тому, чтобы изменить летопись умирающего мира. Когда этому дряхлому старцу осталось поставить последнюю точку в своей истории, разум, структурированный простым белком, грозит изменить прошлое, а потому и будущее дифференциаций Общего Протила.
Он не имел права оставлять их. Он должен быть с ними, карать или миловать, но с ними. Суть его тварей слишком слаба, чтобы не наделать бед или не сойти с ума от проблесков в памяти, называемых ими Открытиями. Ильдабаоф не умрёт, пока не исполнит, свою Карму, свой долг. Но, если он не успеет до конца Света, составляющие его войдут в хранилище миров в том несовершенном виде, до которого он развился, будучи планетарным Создателем. А, если он откажется от Кармы, его 'огонь' никогда не станет частью вспышки нового мира. Испытать смерть и лишиться индивидуальности - не самое худшее, он может лишиться всего - Творчества!
От мучительной мысли возвращения в плоть, Дух его взревел новой космической катастрофой. Вместо стягивания пространства вокруг себя, как это делает обычная материя, Великий развёл его в стороны, развивая нереальную антигравитацию и выплёскивая в космос всю отрицательную энергию.
Он вернётся, соберётся в форму и личность, умалит и смирит духовность и обретёт Эго или Самость, что приведёт ко всем заблуждениям и что есть лишь призрение Великой Майи.
Ильдабаоф приник к горловине проточины и раскрыл её на ширину дыхания антивещества. Суть его превратилась в постоянный ток антигравитации.
Дальше его путь был к порогу времени Млечного Пути.
Совершенная сущность вытянулась 'суперструной', подобной тем, что появились на самом раннем этапе образования вселенской ткани. Тонким объектом, бесконечно длинным, не шире атома, но настолько плотным, что несколько километров его может перевесить саму Землю, к которой он теперь стремился. Он вернул своего астрального двойника к той же структуре и, направив его параллельно себе, но в противоположную сторону со скоростью, не отстающей от световой, деформировал 'пространство-время' между своими телами - волокнами. Затем, рассчитав до неизречённости время, сделал вокруг своих врЕменных тел оборот и оказался на месте отправления до того, как пустился в дорогу.
Потом ещё один виток, только один, чтобы не сжечь мосты, чтобы процесс оставался обратимым! Чтобы мозг, заменивший ЕГО не подчинился течению времени вперёд.
.............................
Он вернулся.
Кто не видел мир снаружи, никогда не поверит, что он белый, лишь чуть нежно-кремовый.
Ильдабаоф стал одним из несведущих, и отличался от них тем, что, как макромир, прошёл по прямой самый долгий путь во Вселенной: от своего носа до затылка. Теперь он будет поглощать время, как материальный объект. Притягивать пространство по глупым законам гравитации и жить за счёт этой энергии. За счёт неё иметь память, интуицию, разум, и не понимать, что это одна иллюзия. Ему будет казаться, что прошлое где-то есть, хотя оно только в нём. Теперь прошлое только память, мысли, его не будет больше нигде. Он собрал космическую пыль в пригоршни. Потом пропустил песок между пальцев. Вот так будет течь время, и он не будет понимать, что это неправда.
Он смирился и отвлечённо созерцал Драму Бытия изнутри.
Черный безликий Космос простирал руки в пространства и времена. Сумасшедшие ветра носили на крылах безжизненные тела космической пыли из конца в конец Вселенной, настолько величественной, что имя самого Бога потерялось в её просторах, как любой звук и свет или Слово, сказанное до сотворения её.
Если бы Он мог вновь обрести его, своё имя, сияющее в бесконечно долгой ли волне кванта или в бесконечно малой частице этого кванта, как в последней душе своей, то написал бы его на всех песчинках, рассыпанных по поверхности тяжёлого покрывала, обозначившего лишь формы 'Разумом Рождённого', чтобы знала имя его каждая ворсинка той чёрной материи.
Но поздно! Поздно вспоминать имя твоё!
Не ты ли позволил Человеку давать имена стадам твоим? Вот он увёл их с пастбищ твоих, потому как ты сам разрешил дать им имя 'Моё', а не 'Божье'.
II
Когда Причина Жизни, ограниченная на Земле рамками восхода и заката бросила тень под великую гору Синай, проявился образ человека в простой тунике и сандалиях на босу ногу. Он задумчиво сидел на большом белом камне. Его кожа отливала тёмным атласом, смоляные волосы ниспадали кольцами с блистающего лика. Только ненависть искажала правильные тонкие черты. Возле него лежало нечто, похожее на сияющее одеяние, совсем недавно плотно облегающее тело, потому не растворившееся ещё до конца в земле с каплями росы под жаркими лучами. Посох в руках его и само новое облачение призывали видеть в нём путника, ищущего справедливости. Но страшный взгляд выражал не мудрое спокойствие и глубину: чёрные зеркала на поверхности зрачков, не пускавшие внутрь души, выдавали истинное его предназначение.
Причина Жизни на Земле не являлась причиной его вечной жизни, а лишь земных страданий. Он ненавидел свой грубый образ и все образы на этом низком материальном Плане. На Земле не могли знать причины его падения, потому он считал себя вправе иметь земные пороки, как обычное свойство материи. Ему ли предстояло воспеть пищевой тракт, оправдывающий земные низости и преступления?
Глаза его сверкнули гениальной догадкой. Он вытянул вперёд руки. В них тут же возник тонкий металлический свиток. Он развернул его и усилием воли начал делать поправки среди множества странных знаков, начертанных на неизвестном металле. Потом, появившиеся в глазах молнии вспыхнули холодным пламенем на поверхности свитка и испепелили его. Человек вскочил с места и, сжав кулаки, закричал страшные проклятия в незрячие, сокрытые голубыми бельмами глаза космоса:
'Я уничтожу страны,
превращу их в кучу пыли:
я разрушу города,
и они опустеют навсегда;
я сравняю с землёй горы,
и звери больше не будут водиться там;
я заставлю волноваться моря,
и всё живое, что водится там, - я уничтожу;
я уничтожу всех людей,
их души превращу в пар;
никто не дождётся пощады:'*
По еле приметной дороге шла старая женщина. Она тяжело влачила ноги, а с ними суровое бремя жизни. Человек остановил её:
- В какой стороне Содом, мария**?
- Ох, далеко, сынок, не меньше недели пути!
- Я спрашиваю, в какую сторону?
Женщина испугано указала на восток.
- А Гоморра?
- Рядом, сынок. Что же ты ищешь в далёкой стороне?